В четверг Россия отмечает День работников СИЗО и тюрем. Что сейчас происходит в российских колониях и тюрьмах, описала в своем письме участница Pussy Riot Надежда Толоконникова. Medialeaks рассказывает, как людям «сидится» в других республиках бывшего СССР.
Узбекистан / тюрьма Жаслык
Колония Жаслык на северо-западе страны известна всему миру, как одна из самых жестких в республике, и вероятно на всем постсоветском пространстве. Колония была основана в 1999 году на месте бывшего советского полигона химоружия. Эти места известны своим суровым климатом: летом температура воздуха здесь поднимается выше 50 градусов, а зимой опускается ниже 20. Большинство заключенных здесь – члены запрещенных государством религиозных организаций. Некоторых обвиняют в покушении на конституционный строй. С самого начала сюда попадали самые опасные оппоненты действующего в республике режима Ислама Каримова. В Жаслыке наказание отбывает около 7000 заключенных. Десять лет назад их было чуть более 500.
В 2002 году «Би-би-си» публиковало на репортаж из Жаслыка. Жена одного из заключенных рассказала тогда: «Когда моего мужа арестовали, в местной полиции мне сказали, что его отправили в Жаслык, и добавили: не жди его домой, мы посылаем людей в Жаслык умирать». Заключенным разрешается в год четыре свидания с родственниками, рассказывал автор репортажа.
Пытки здесь особенно изощренные. В 2002 году погибли два заключенных — Хусниддин Алимов и Музаффар Авазов. По заключениям врачей смерть их была насильственной – 60-70% тела были сожжены, а это могло быть следствием только погружения в кипяток. Тогда же у Авазова зафиксировали кровавую рану на затылке и крупные синяки на лбу и шее. На пальцах не было ногтей. После их смерти Узбекистан посетил представитель ООН. Докладчик сделал вывод по итогам визита – пытки здесь обычное дело.
Ситуация чуть-чуть улучшилась, но если взглянуть на репортаж узбекской редакции Радио «Свобода» в ноябре 2010 года, верится в это с трудом: радио сообщило о массовых пытках, которым подверглись заключенные после голодовки, устроенной как раз в протест против пыток.
Кыргызская служба Радио «Свобода» (Радио «Азаттык»), в прошлом году собрала воспоминания бывших заключенных Жаслыка. Они вспоминают ужасные пытки, в том числе электрическим током, сексуальное насилие, выдергивание ногтей, голод.
«Я не знаю, что хуже — „Жаслык“ или нацистские концлагеря во время Второй мировой войны».
«Жаслык — не что иное, как лагерь смерти. Такое чувство, что нет предела жестокости, на которую не были бы способны сотрудники тюрьмы».
«Каждый месяц они держали меня в карцере по 15 суток. Еще 15 дней каждого месяца я проводил в другом тюремном учреждении, в городе Нукусе, примерно в 500 километрах. Они перевозили меня туда в небольшом железном ящике — слишком маленьком для того, чтобы сесть, слишком маленьком, чтобы стоять. Это была ухабистая дорога, и моя голова билась о железо. Не хватало воздуха, чтобы дышать».
«На протяжении последнего десятилетия „Жаслык“ продолжает оставаться источником многочисленных отчетов, рассказов о пытках так называемых религиозных заключенных», — цитировало тогда радио представителя Human Rights Watch Стива Свердлоу.
Докладчикам ООН по вопросам пыток теперь запрещено посещать тюрьмы Узбекистана.
ФОТОРЕПОРТАЖ—ТЮРЬМЫ МИРА. АД НА ЗЕМЛЕ====>
Туркменистан / женская колония в Дашогузе
В 2011 году Норвежский Хельсинский комитет представил доклад по итогам исследования условий в женской колонии в Дашогузе на севере Туркменистана. Поскольку международных наблюдателей не допускают к тюрьмам, информация была собрана на основе интервью с бывшими заключенными колонии и их родственниками, которые собирали туркменские активисты.
«Условия в колонии можно приравнивать к пыткам», – цитирует «Голос Америки» представителя Хельсинской комиссии в Норвегии Ивара Дале.
Около трех четвертей заключенных в женской колонии в Дашогузе осуждены за преступления, связанные с наркотиками, большинство других – за хищения, растраты и кражи.
Точные размеры колонии наблюдатели тогда оценить не смогли, но указали, что, на их взгляд, имеются четкие признаки того, что колония переполнена. В 2008-2009 годах в колонии находилось почти 2500 заключенных. Очевидцы говорят, что все жилые помещения колонии переполнены, из-за отсутствия спальных мест заключенные спят не только на двухъярусных кроватях, но и на полу между ними, иногда устанавливаются дополнительные военные палатки, а в жаркое время года часть заключенных спит на улице.
Порции заключенных скудные, подытоживает комиссия, приводя в пример меню: на завтрак – четверть буханки черного хлеба (хлеб плохо пропеченный, «как глина», по свидетельству заключенных), иногда дополнительно выдают консервированные соленые помидоры; на обед – баланда, как на языке тюремного жаргона называют низкокачественный суп, который варят из костей, на хлопковом масле и с тыквой вместо картофеля, в нем практически нет мяса; на ужин – каша пшеничная, иногда дают консервированную кильку с хлебом.
«Колония тотально пронизана коррупцией. Практически все сотрудники берут взятки, и каждая “услуга” имеет свою цену (продукты питания, лекарства, свидание, перевод на более легкую работу и т.д.)», — говорится в докладе.
Бывшие заключенные рассказывали комиссии, что изнасилования и пытки широко практиковались в колонии до 2005 года, после – президент признал наличие проблемы, несколько человек были осуждены за изнасилование несовершеннолетних, а мужской персонал заменили на женский. Зачастую избиение заканчивалось смертью, а официальной причиной смерти называли цирроз печени или почечную или сердечную недостаточность. «В случаях попыток самоубийства всех заключенных выстраивают на 3-4 часа, неважно, тепло или холодно, другими словами, тюремные власти практикуют коллективное наказание», — говорится в докладе. Случаи избиения, по данным докладчиков, вновь участились в 2009 году.
Грузия / Глданская тюрьма
Глданская тюрьма, которая находится в Тбилиси, стала известна мировой общественности после того, как в сентябре 2012 года грузинские телеканалы показали видеозапись, на которой охранники издевались над заключенными. Это произошло за несколько дней до парламентских выборов. Генпрокуратура тогда заявила, что записи фальсифицированы и были сделаны по заказу министра юстиции Зураба Адеишвили, который тоже принимал участие в выборах. После выборов Адеишвили покинул страну.
В декабре того же года грузинский политолог Малхаз Гулашвили дал интервью «Российской газете», в которой рассказал о своем опыте пребывания в Глданской тюрьме.
«Да, так для меня начались круги ада. Глданская тюрьма до недавнего времени была не иначе как преисподняя на земле. Это, наверное, самая страшная тюрьма в мире. Сначала мы с сыном сидели три дня в отдельной камере. Затем туда пришел прокурор, предложил заключить досудебную сделку: я признаю себя виновным, меня приговаривают к 1,5 годам заключения, а сына выпускают на свободу под залог. Я спросил, сколько времени у меня есть на раздумье. Он ответил: нисколько. У меня был выбор. Между плохим и очень плохим. В противном случае меня бы приговорили к 16 годам заключения, приписав обвинения в шпионаже, работе на Москву и так далее. К чести прокурора, во время разговора он сказал: я понимаю, что ты не виноват, но так надо», — рассказывал он.
Самое страшное началось, когда Гулашвили попал в карантин в Глданской тюрьме. В камере рассчитанной на 8 человек, жили 35 заключенных:
«В ней никогда не открывались форточки, и никогда не было туалетной или какой-либо бумаги. Меня не били, так как я был известным деятелем и так называемым «политическим», а их не бьют. Самое ужасное для меня было наблюдать, как издеваются над соседями-заключенными, и ты ничего не можешь сделать. Их выволакивали из камеры и избивали. Апогей этого «действа» — «разгон из карантина», когда узник проходил через коридор в другой отсек тюрьмы для прохождения дальнейшего заключения. Тут, как в рассказе Льва Толстого «После бала», который мы проходили в школе, человек «пропускался» через удары. Сначала спрашивали статью. А потом били: дубинками, руками, ногами. Избивали до кровавой рвоты и до потери пульса».
Гулашавили рассказал, что, хоть физически его не трогали, он испытывал на себе моральные пытки:
«Особенно тяжело было слышать крики, настоящий вой, который раздавался в мертвой тишине тюрьмы по ночам. Людей выводили из камер и избивали так, что они кричали на всю тюрьму: «Спасите!». Я провел почти 9 месяцев в камере с 6 узниками на 14 квадратных метров, в том числе с убийцей и ворами. Форточки заколочены, свет отключался лишь на несколько часов. В камеру постоянно заглядывали надзиратели, и ты в это время должен был стоять по стойке смирно. Порой это «стояние» продолжалось по несколько часов. Все эти месяцы я почти не спал… Поймите, вся система, весь режим, построен на том, что человека держат на положении таракана, которого в любой момент можно прихлопнуть. Как вершина этого, система страха, созданная в той же Глданской тюрьме. Я несколько раз предлагал сокамерникам, которых нещадно избивали, выступить с петициями. Они мне говорили: «Успокойся, Малхаз! Тебя не тронут, а нас тогда точно убьют». Никому не желаю пройти через этот ад».
Белоруссия
Режим Белоруссии известен своей строгостью к инакомыслящим. Это единственная страна в Европе и СНГ, где до сих пор действует смертная казнь. Белорусские и международные эксперты признали, что уровень содержания заключенных не выдерживает никакой критики. «Голос Америки» в 2011 году приводиn выдержки из писем осужденных по делу о массовых протестах 19 декабря 2010 года.
Бывший студент Белорусского экономического университета Федор Мирзоянов в своем письме домой сообщил родителям, что находиться в камере в жаркие дни порой просто опасно для здоровья. «Он написал, что было невозможно тяжело позавчера, так как утром не стало света и не было долго, – цитирует Белорусская служба радио «Свобода» мать Федора Людмилу Мирзоянову. – А день был очень знойный, как сегодня. Продукты они держат в камере, поэтому в жару продукты быстро портятся. Некоторым в камерах становится совсем плохо, если вентиляторы не работают. Федор написал, что возможно, это еще один способ экономить деньги во время кризиса».
Администрация Новополоцкой колонии применяет карательные меры, отправляя в ШИЗО на 10-20 суток, если осужденные за участие в митингах, по делу о массовых беспорядках, отказываются выполнять распорядок дня. «От моего сына осталась половина», – рассказывала мать Никиты Лиховид, одного из таких осужденных.
«Ситуация с Никитой очень серьезная, – рассказывал корреспонденту «Голоса Америки» правозащитник центра «Весна» Валентин Стефанович. – Дело в том, что белорусские ШИЗО и условия содержания в них не слишком-то модернизировались со времен Советского Союза. По нашим сведениям, питание там еще хуже, чем в обычной зоне, хотя по правилам оно не должно отличаться. Штрафников нельзя выводить на прогулку на протяжении всего пребывания в ШИЗО. Поэтому они просто сидят в четырех стенах, при этом нары на целый день поднимают, чтобы человек не мог прилечь. Можно только сидеть на табуретке, прикрученной к стене. Лежать на полу также воспрещается. Поэтому Никита сейчас очень плохо выглядит, так как нет доступа к свежему воздуху».
Обращали внимание на белорусские места отбывания наказания и в Human Rights Watch.
«В камере на 13 женщин было девять коек и десять одеял. Мне приходилось спать на полу. За все десять дней предметов гигиены не выдавали ни разу. Медицины нормальной не было: дежурный врач всем прописывал аспирин, кто бы на что ни жаловался», — приводила организация в докладе слова девушки, получившей 10 суток административного ареста за участие в несанкционированном митинге.
«По словам одной 18-летней задержанной, она отказывалась называть свое имя, пока ей не объяснят причину задержания. В ответ сотрудник милиции ударил ее по лицу, затем – головой о стену и пригрозил изнасиловать, если она будет дальше создавать проблемы. Ее также заставили дать подписку об отсутствии претензий на обращение в милиции», – также говорится в документе Human Rights Watch.
«Вообще, говорить о белорусских тюрьмах в сравнительном аспекте очень тяжело, так как власти не пускают наших наблюдателей в исправительные учреждения. Я была в украинских и молдавских тюрьмах, например, и могу сказать, что во многих республиках бывшего Советского Союза до сих пор ценят высокую раскрываемость преступлений. Это связано с культурой расследования уголовных дел в СССР, где для того, чтобы раскрыть преступление, милиция прибегала к психологическому давлению, избиениям и даже пыткам. Все эти методы, к сожалению, широко используются в современной Беларуси», – говорила «Голосу Америки» сотрудница «Международной амнистии» Хитер Макгилл.
Армения / Нубарашен
Правозащитники Армении несколько лет поднимали проблему перенаселенности колоний. Они также говорят о повсеместном нарушении санитарных норм, нарушении прав человека и о лишении осужденных человеческих условий, необходимых для существования. В 2010 году, по сравнению с 2009 годом, число смертей в местах лишения свободы возросло более чем в 2,5 раза – с 15 до 37, сообщал «Вестник Кавказа». Количество заключенных выросло за последние годы на 20%.
По словам правозащитника из Хельсинкской ассоциации Микаела Даниеляна, в тюрьме «Нубарашен» в камере на 8 человек содержится иногда 20 человек. Нар не хватает, поэтому осужденные спят посменно — часть ночью, другая часть днем. Во многих тюрьмах на долю каждого заключенного приходится площадь менее 2 кв.м. По законодательству Армении, а также международным стандартам, каждому должно быть выделено минимум 4 кв.м.
В марте 2011 года 70 осужденных, приговоренных к пожизненному заключению в «Нубарашене», объявили голодовку с требованием обеспечить нормальные условия существования. Они требовали поступление дневного света, работающую вентиляцию и нормальную еду. До них недовольство условиями содержания выражали заключенные тюрем «Вардашен» и «Севан». В 2012 году заключенные «Нубарашена» снова объявляли голодовку, правда уже требуя пересмотра уголовных дел после изменений в законе: в отдельных случаях пожизненный срок был превращен в 15 и 20 лет лишения свободы.
