Казалось бы, однополые браки легализовали где-то далеко за океаном, в США, но в России законная регистрация гей-пар моментально стала одной из главных тем для обсуждения. Редактор Medialeaks Айдар Бурибаев решил рассказать свою историю о том, как одолел гомофобию и почему он не разместил у себя радужный юзерпик в фейсбуке.
Лет 10 назад поздним летним вечером я какими-то мутными дворами в районе Курского вокзала шел в гей-клуб «Три обезьяны». Казалось, меня ждало опасное, но познавательное приключение. Все в рамках задания редакции: написать историю о жизни гей-сообщества Москвы.
Тогда Москву в ближайшие дни ждал первый в истории страны гей-прайд, а бритоголовые уже успели отдубасить несколько несчастных посетителей «Трех обезьян». В общем, тема еще не стала мейнстримом, но акутальности было хоть отбавляй.
Сейчас можно признаться, что общаться с геями при сборе информации было интересно, но неуютно. Конечно, если бы меня кто-то спросил, не гомофоб ли ты, дружище, я бы с негодованием все отрицал, поскольку приличный человек в 21-м веке гомофобом быть не может, и вообще все знают, что те, кто их не любит, сам такой и есть.
На первом этаже «Трех обезьян» сразу после поста охраны был туалет, в кафельной стене которого черной дырой зияла огромная, в человеческий рост пробоина. Из дыры веяло холодом и запахом заброшенной стройки. Завсегдатаи объяснили, что если туда войти, то выражаешь согласие на все, что там может с тобой произойти. В общем, потом не жалуйся.
Пришлось лезть в ту дыру, а что было делать? Я несмело ступал по бетонному полу, беспрестанно чиркал в темноте зажигалкой, а чтобы всем затаившимся в темноте геям было понятно, что я тут по делу, а не за тем, о чем все подумали, несколько раз прокричал в пустоту: «Эй, есть тут кто-нибудь?!» Там было пусто, только какой-то мусор на полу. Разврат в туалете в тот вечер никого из посетителей клуба не интересовал.
Тогда мы с фотографом поднялись наверх, там располагался местный паб. Играла какая-то негромкая музыка, мужчины среднего возраста разговаривали, бармены звенели стаканами, все курили. Никаких фриков в перьях, стало скучно. Фотограф скрытно пощелкал из-под руки карманной мыльницей и ушел.
А я глотнул немного виски для храбрости и пошел знакомиться. Люди охотно шли на контакт, но как только разговор заходил о политике и правах человека, им становилось откровенно скучно. Помню, как один персонаж, наверное один из немногих, кто вел себя как гей, как их изображают, капризно, по-женски протягивая гласные, сказал, «да не нужны нам ваши митинги- госдумы, нормально мы живем, оставьте нас в покое». Я все ходил от столика к столику, приставал к людям и никак не мог понять происходящего. Вот же они, геи, бесправные люди, их могут запросто ударить на улице, от многих отворачиваются знакомые и родные, над ними потешаются по ТВ. Почему они тут сидят, наливаются пивом как обыватели, вместо того, чтобы собираться на гей-прайд, отстаивать свои права. Тогда я подспудно полагал, что у нас, натуралов, с правами все гораздо лучше, чем у этих людей, которых остается только жалеть.
Запомнился разговор с одной парой. Оба работают в ветклинике в Подмоковье, стабильный доход, поездки за границу. Оба хорошо одеты, непрестанно шутят. Тот, что постарше, все убеждал, что в городе их все знают, на улице никто не обижает, все вроде бы нормально, сейчас накопят денег и уедут за границу, но не из-за гонений, а потому что жизнь там комфортнее. Уже к утру, набравшись алкоголя, он внезапно стал рассказывать, как пришел в больницу к своему другу и как больные в палате сразу же опознали их как голубых. И якобы один из этих больных внезапно схватил нож и всадил ему в живот. История была какая-то нереальная. Тогда мой собутыльник видимо решил, что недостаточно убедителен, расстегнул рубашку и показал живот. Там был вертикальный шрам сантиметров в 10, от солнечного сплетения до пупка.
Вышел из клуба я под утро в растерянности. Текст о подпольной жизни гей-сообщества Москвы не клеился в задуманном виде. Вроде бы весь антураж гей-клуба на месте, а отдыхают там просто люди, обыватели, и нет среди них ни одного ЛГБТ-активиста.
У выхода дежурили таксисты, я сел к одному из них. У меня есть дурная привычка болтать с водителями, но этот на контакт не шел, только бурчал в ответ. До меня дошло: он, видимо, принял меня за гея. Пришлось объяснить, что тут по работе. Таксист после этого стал рассказывать байки, клиентов именовал «педерастами», работа, по его словам, была неприятная, ну а что делать? «Такса тут выше, не каждый же их повезет», — объяснял он.
Я не знаю сейчас, радоваться или злиться из-за решения властей другой страны легализовать однополые браки. Категоричности в суждениях стало меньше, и врожденные предрассудки уже получается принимать как должное, не маскируя их показной жалостью. Конечно, поколения людей веками считали гомосексуализм грехом, и я был так воспитан, но с другой стороны, у того же таксиста, кормившегося у «Трех обезьян», своих грехов хватает.
На выходных в соцсетях началась активная кампания по поддержке решения легализовать однополые браки в стране, до которой из России лететь на самолете больше 10 часов. А я вот думаю, так ли сильно отличается набор прав у обычного российского натурала от того ветеринара со шрамом на животе? Хотя он-то наверное уже эмигрировал, как планировал. Какой фильтр поставить на юзерпик в фейсбуке или твиттере, чтобы всем людям в стране жилось хорошо и чтобы не разделять их на категории? Радужный фильтр тут вряд ли поможет.
