3 сентября в Екатеринбурге произошла перестрелка, в результате которой официально погибло три человека, несколько ранено. Вскоре полиция задержала всех активных участников, однако именно стрелявшие были выпущены на свободу, тогда как их главный противник остался под стражей. Станислав Елисеев попытался понять, как так вышло.
Причиной конфликта стала ссора между Олегом Шишовым и Дмитрием Пестриковым. Не менее 16 сторонников второго приехали к дому первого, в результате перепалки Шишов и три его друга из семьи Дутовых применили огнестрельное оружие. Шишов сдался властям, но вскоре его отпустили под подписку о невыезде. Александр Дутов, который по слухам и стрелял, — в статусе свидетеля. Дмитрий, напротив, был задержан и оставлен под стражей, ему грозит до 15 лет.
Свидетельства сторон, естественно, принципиально противоположны. Приехавшие с Дмитрием члены патриотического клуба «Храбр» говорят, что не знали, куда ехали, были без оружия, не понимали сути конфликта, столкнулись с вооружёнными пьяными людьми, которые начали палить во всех без разбора. Олег Шишов и Дутовы утверждают, что на их дом напала толпа людей с ножами и пистолетами, которые угрожали расправой не только им, но и их родным: стрельба в ответ была единственным способом сохранить жизнь. Конфликт получил общероссийский резонанс, не смотря на множество противоречивых свидетельств, полиция уже на ранней стадии следствия приняла версию о «необходимой самообороне». Вопрос: почему?
Ответ, как мне кажется, можно найти в этом заголовке: «В Екатеринбурге из-за конфликта казака и цыгана убиты несколько человек». С одной стороны, по журналистским стандартам заголовок некорректный, поскольку на бессознательном уровне задаёт отношение к произошедшему (примечательно, что материал вышел на «Медузе»). С другой, это словосочетание — «конфликт казака и цыгана», — которое используется абсолютно всеми российскими изданиями при описании перестрелки в Екатеринбурге, очень выразительно описывает то, как выглядит конфликт в глазах общественности и, возможно, полиции. (Казак — Шишов, цыган — Пестриков).
Кто такой казак? Есть разные этимологии происхождения термина, однако наиболее вероятна самая простая. В тюркских языках кипчакской группы (татарский, башкирский, казахский, ногайский) слово «казак(х)» значит «вольный человек». Звучит красиво, но более точный аналог в русском: «изгой» — изгнанник, живущий сам по себе, вне правил и законов обычного общества. В 16—17 веке те, кто не находил себе места в существующей системе Московского царства или Речи Посполитой, бежали на юг из страны, в Дикое поле, где селились в пойме рек, образовывая своего рода коммуны.
Стоит честно признать, любимыми занятиями казаков того времени были война и грабёж. Поначалу ватаги этих удальцов ходили разорять не только турок и татар, но при первой возможности запросто резали и православных братьев. Со временем царская администрация сумела договориться: хлеб и порох в обмен на то, чтобы агрессия вольных людей шла исключительно вовне. Это не означало подчинения: в годы официального мира и даже союзных отношений Стамбул регулярно просил Москву унять казачий беспредел на Чёрном море, на что обычно следовал ответ, мол, наша царская воля тем разбойным людям не указ. И правда не подчинялись. То есть казак — это наш «сукин сын», часто беглый преступник, которого терпят, потому что он стоит между Русью и Степью, между православным миром и «басурманами».
То, что происходит в ЛНР/ДНР, в определённом смысле действительно — возрождение казачества. В том самом первоначальном доимперском смысле. Вольница и направленная агрессия в обмен на еду и оружие. Каждый, кто считает, что в нормальном обществе его не ценят, теперь знает, где можно проверить свою пассионарность на прочность. И если раньше казаком был ряженый в шароварах с фальшь-орденами, то теперь это человек, который, минуя плац и муштру, идёт стрелять в «чужих».
Однако на дворе не 17 век: беглые преступники и крепостные не возвращались с Дона, а вот новое»казачество» возвращается домой и в новом статусе защитника «русского мира» находит себе новое место (есть вероятность, что Олег Шишов побывал на Донбассе), новую социальную роль. В конце концов в каждом городе, в каждом регионе есть свой фронтир: общественное пространство, где понятия права и цивилизованной нормы перемешаны в странный коктейль с уголовными и маргинальными практиками. И есть люди, которые чувствуют себя наилучшим образом как раз в этой неопределённости. Бандитами их не назовёшь, но происхождение их заработков туманно, а дома у них обязательно лежит карабин «Вепрь». Одним словом, казаки.
(Кстати, вот как работает оружие, которое использовалось в столкновении 3 сентября и которое в России можно приобрести, имея охотничий билет).
Если казак — человек, который живёт на границе права, то цыган, с точки зрения русской культурной мифологии, — далеко по ту сторону. Цыгане — кочевники, которые отказались от защиты государства, а значит и от признания каких-либо его законов, живут в таборе — вот где дикое поле никогда не переставало существовать. Раньше крали детей и лошадей, теперь барыжат героином. Мощный социальный шаблон, впечатанный в подкорку, который игнорирует тот факт, что в центральной России цыгане давно живут оседло. Возможно, пресловутый Дмитрий из Екатеринбурга не имеет никакого отношения к этносу Ром, не говорит на цыганском, однако у него якобы нет паспорта, он якобы связан с наркотиками, ездит на дорогой машине, значит, он — цыган, «чужой».
Часто говорят, что в нашей стране право заменено «понятиями». В «понятийном мире» главное знать, «как себя поставить», или, говоря другими словами, создать нужную самопрезентацию и хорошо пропиариться после этого. Примерно это и произошло в екатеринбургской истории. С подачи родственников-знакомых в прессе Шишова и Дутовых называют казаками, их оппонента — цыганом. На бессознательном уровне это считывается так: вольный русский человек вышел с оружием защищаться от разбойного набега кочевников. И уже неважно, что представлять интересы «цыгана» приехали люди с русскими фамилиями (бывшие десантники и даже вроде бы националисты). Так устроена внутренняя логика языка: казак по определению — лихой, то есть — хоть и разбойник, но весёлый, свой. И он точно имеет право применять насилие к басурманам-инородцам, басурманам, кочевникам. И мне кажется, именно поэтому одного отпустили, а второго — задержали. Впрочем, это всего лишь гипотеза.
