Красота спасёт Северную Корею? Как корейская молодёжь борется с режимом Ким Чен Ына контрабандной косметикой
Северная Корея — довольно закрытая страна со своим исторически устоявшимся режимом правления, но и здесь нашлись люди, готовые с ним бороться. Правда, о силовых переворотах речь не идёт, хотя без подполья тоже не обходится, но оно здесь распространяет не радикальные взгляды, а красоту и культуру — косметику и кинематограф. И более миролюбивого бунта история человечества ещё не знала.
Корейская Народная Демократическая Республика (КНДР) или, в простонародье, Северная Корея, появилась на карте мира 9 сентября 1948 года как результат поражения Японии во Второй Мировой войне. Первым лидером молодой республики стал Ким Ир Сен. Уже в 1950-е конфликт между КНДР и территорией нынешней Южной Кореи перешёл в горячую стадию, и начались военные действия. Одним из орудий борьбы Северной Кореи в этой войне была… Косметика! Да-да. И основателем первой косметической фабрики в стране в 1949 году стал всё тот же Ким Ир Сен, пишет CNN.
Ещё до корейского конфликта будущий лидер КНДР осознал силу красоты и использовал косметику для поднятия морального духа женщин-солдат в Манчьжурии во время войны с Японией. Этот опыт и послужил толчком для развития косметической промышленности молодой республики. Тем же путём ведёт государство и его нынешний глава, внук Ким Ир Сена — Ким Чен Ын, инвестируя в государственные бренды Unhasu и Bomhyanggi, стремясь создать «лучшую косметику в мире».
Однако с косметикой в КНДР всё не так просто. Если внимательно просмотреть сообщения Центрального телеграфного агентства Северной Кореи (KCNA), становится понятно, что местная бьюти-индустрия хотя и хорошо развивается, но касается по большей части сугубо уходовой косметики — здесь разрабатывают косметические маски, средства для роста ресниц, средства очищения кожи и функциональную косметику для стимуляции кровообращения. Что же касается декоративной косметики, то её выбор здесь очень ограничен, а всё из-за того, что, несмотря на любовь правительства к средствам красоты, оно, по словам перебежчиков в Южную Корею, подавляет свободу выбора простых граждан, диктуя им все составляющие внешнего облика — от покроя одежды до длины волос и цвета губной помады. На государственном уровне разработаны стандарты красоты, переступать через которые нельзя — за это людей подвергают общественному порицанию, а иногда даже каторге.
Всё это не выдумка, а, по утверждениям бежавших из Северной в Южную Корею людей, суровая реальность, в которой приходится ежедневно существовать северокорейцам. Одним из сбежавших в соседнее государство молодых людей стала 22-летняя Нара Кан — она покинула КНДР в 2015 году, стремясь избавиться от ограничений личных свобод и ради свободного самовыражения.
Девушка рассказала, что строгие стандарты красоты в КНДР касаются всего — типа одежды (запрещена «слишком западная» — короткие юбки, футболки и рубашки с принтами или надписями на английском, узкие джинсы); украшений и бижутерии (она, по большей части, запрещена, разрешены лишь неброские аксессуары); оттенка губ и ногтей (разрешаются розовые тона, но ни в коем случае не красные); длины волос — нужно стричься коротко, либо подвязывать локоны. Иначе говоря, под распущенными волосами распущенные мысли.
В Северной Корее запрещено пользоваться красной помадой. Этот цвет символизирует капитализм, и поэтому он вне закона, — рассказала Кан.
За нарушение хотя бы одного из утверждённых пунктов молодых девушек штрафуют, подвергают публичным унижениям или каторжному труду — тяжесть наказания зависит от региона, в котором поймали красивую преступницу или же от работников «гючалдэ» — полиции моды. Патрульные подразделения полицейских, следящих за обликом северокорейцев, располагаются на главных улицах через каждые десять метров, и поэтому тем, кто осознанно придерживается «прозападного» облика, приходится перемещаться узкими подворотнями и тихими аллеями.
Но откуда же люди берут запрещённую косметику и как узнают о последних течениях в бьюти-сфере? Здесь на помощь корейцам пришли местные рынки, которые называют «Джангмаданг» — на них продают всё, от пищи и одежды до бытовой техники и мебели. Такие рынки появились в стране во время голода 90-ых годов, которые всегда привлекали контрабандистов. Существуют контрабандисты на этих рынках и по сей день, и не просто существуют, а процветают благодаря поколению местных миллениалов, полюбивших рынки за возможность достать на них то, чего больше нигде нет — заграничную косметику и одежду. Именно поэтому миллениалов в КНДР называют «джангмаданцами».
Однако сами красивые вещи и разнообразная косметика не имели бы никакого смысла, если бы люди не понимали, как всем этим пользоваться и как носить. И инструкции по перевоплощению в свободного человека также предоставляет чёрный рынок джангмаданга — здесь можно купить бутылки с напитками, в которых спрятаны USB-накопители и SD-карты с записями южнокорейских телепередач, фильмов, мыльных опер и музыкальных клипов. Тем же методом правозащитные организации распространяют информацию, бросающую вызов действующему правительственному режиму. Своего рода, это аналоговый интернет.
Достать всю запрещёнку, по словам Нары Кан, довольно легко, если знать, где искать, — некоторые торговцы намеренно говорят с сеульским [Сеул — столица Южной Кореи] акцентом, чтобы привлечь потенциальных покупателей. Для рядовых граждан этот говор просто кажется не местным, а вот те, кто хотя бы раз видел привозное кино, прекрасно понимают эти тайные знаки.
Флешки с запрещённым видео учат людей не только пользоваться косметикой, но и мыслить иначе. Именно под впечатлением от южнокорейского кинематографа Нара Кан задумала побег, и не прогадала — в Южной Корее она сама стала актрисой.
По словам другой перебежчицы, Джу Янг, бежавшей из КНДР в 2010 году и ставшей дизайнером ювелирных украшений, контрабандисты, найдя клиентов, приводят их к себе домой в скрытые комнаты, заполненные одеждой и косметикой. Все эти вещи в два-три раза дороже местных — за одну тушь или помаду из Южной Кореи Янг отдавала цену двухнедельного запаса риса. Но ничего не поделать — такова цена красоты в Северной Корее.
Наблюдающие за тем, как выглядят и ведут себя люди в других странах, джангмаданцы раздвигают границы дозволенного в Северной Корее, экспериментируя со своей внешностью и отвоёвывая у принятых стандартов всё новые и новые мелочи, в конечном итоге выливающиеся во всенародный молчаливый протест. И этот бунт затрагивает не только внешний облик северокорейцев, но и их образ мысли, меняется само общество.
Власти Северной Кореи борются с модой так называемой «декадентской культуры капитализма», но существует предел для полного контроля над желаниями и потребностями граждан. Следуя веяниям южнокрейской моды, люди вырабатывают скептицизм относительно северокорейского режима. Таким образом субкультура подражательства Южной Корее сформировалась как фактор сопротивления режиму, — пояснил Донг-ван Канг, профессор университета Донг-А [Южная Корея].
И его выводы подтверждают сами перебежчики. Нара Кан утверждает, что многие из её друзей в Северной Корее были в ярости из-за того, что не могли выглядеть так, как хотели.
Для меня красота — это свобода. Для правительства Северной Кореи желание граждан хорошо выглядеть — это проблема. Но внутри людей начинает накапливаться гнев, заставляя их задаваться вопросом: почему я должен это делать? — сказала Нара Кан.
Внешний вид не единственное, что регламентируют строгие законы КНДР, её граждане обязаны ставить интересы государства превыше собственных. Именно поэтому, когда молодая мама спасла детей из пожара, её отправили в тюрьму — вместо малышей закон требовал от неё вынести портреты государственных вождей.
Однако, несмотря на такое серьёзное отношение властей Северной Кореи к своим правителям, пользователям Сети ничто не мешает делать мемы с ними. Когда Ким Чен Ын оседлал коня, местные СМИ преподносили красивые картинки, а вот жители других стран быстренько наклепали с ним орных пикчей, на которых северокорейский лидер поразительно кого-то напоминает.
