Как воздействует на нас убийство Бориса Немцоваи и при чем тут законы маркетинга. Редактор Medialeaks анализирует свои переживания от произошедшего и пытается соотнести эмоции с фактами.
После похорон Бориса Немцова бытовые и экономические версии его убийства отпали сами собой. Мне кажется, большинство комментаторов уже очевидно называет произошедшее терактом, политическим убийством, то есть осознанной акцией по устрашению общества.
Законы маркетинга гласят, что любое воздействие должно быть таргетировано, иметь свою целевую аудиторию. Сегментирование очевидно: жители крупных городов, возраст 25-55, политические взгляды тяготеют к оппозиционности, доход от низкого до высокого, интересы скорее на Западе, чем на Востоке. В интернете есть специальный мем для такой категории — поросенок Петр, который сваливает, прихватив трактор.
Может, не совсем верно оцениваю ЦА, но я в нее точно попал. Эффект от убийства накрыл спустя пару дней. Если можно его описать одной фразой, то примерно так: «потеря надежды на лучшее». Вот здесь о похожем говорит бывший политтехнолог СПС Антон Баков. Он собрался в эмиграцию, потому что больше не верит в будущее России.
Всё тлен, жизнь – боль, ничего не получится, пора валить. Если вспомнить поразительную молчаливую атмосферу с 50-тысячного митинга в воскресенье, экстраполировать ее на всю страну, то получается, что похожие чувства сейчас испытывают многие сограждане.
Сейчас даже странно, почему раньше вместо уныния в голове был неоправданный оптимизм. Казалось, все время кто-то шептал в ухо: потерпи немного, еще чуть-чуть и будет лучше. Неловко вспоминать воодушевление от президентства «свободного» и продвинутого Медведева, «болотных» митингов, выборов мэра Москвы с участием Навального. Даже войну на Украине и падение цен на нефть можно было трактовать как возможность скорых изменений в стране. А теперь с убийством Немцова внутренний оптимист затих.
«Мне очень печально. Здесь мои деньги, мои родственники, могилы моих предков. Меня многое привязывает к России, и я рву это с кровью…Точка. Надо ехать. Это точка отсчета», — рассказывает нам бывший политтехнолог СПС Антон Баков.
Очень точно передает охватившее уныние. Если нет вариантов и желания для «пора валить», то как быть? Сознание хочет аполитичности, забыть все эти убийства. Пусть в моей памяти информация о расстреле Немцова хранится где–то рядом с новостями о недавней гибели светской львицы. А мы будем жить дальше. Если по-честному, так удобно вильнуть сознанием не получится. Как тогда быть? Пить водку на кухне, петь в лесу про «изгиб гитары желтой»? Что-то не хочется.
Когда эмоции захлестывают, помогает сосредоточиться на цифрах и фактах. После убийства Политковской в 2006 году, также потрясших все СМИ и многих в этой выделенной невидимыми маркетологами аудитории, на митинг в ее память собралось пара сотен человек, около тысячи было на похоронах, две трети из них это журналисты. Было такое же уныние, но ЦА того убийства насчитывала в России пару тысяч человек максимум.
Убийство адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой обернулось в 2010 году акцией протеста на Чистых прудах в несколько тысяч человек. Тогда я впервые увидел, как полиция распыляет слезоточивый газ, а демонстранты не удирают при виде ОМОНа, а устраивают даже какое-то подобие сопротивления. Теперь на марш памяти Немцова вышли уже 50 тысяч человек. Выделенная аудитория «поросят на тракторе», реагирующая на политические убийства, явно растет, причем в геометрической прогрессии.
Политические убийства могут затормозить этот процесс, но остановить его, как показывает история, не получается. Если только не начать массовые репрессии против сильно возросшей этой категории людей, которым не все равно на будущее страны.
