Эта колонка не про Украину. За это приношу свои извинения. Но кроме страдающих детей Украины есть еще и страдающие русские дети. Уж простите. Эта колонка и не о тех, кому нужно срочно собрать деньги на операцию. И не про сирот, которых могли бы усыновить добрые американцы, но лишившихся шанса на семью после принятия известного закона.
Эта колонка про других сирот. Они могли бы жить в красивом уютном доме под Москвой. Со вполне обеспеченными приемными родителями. Они даже жили в таком доме. Как раз с такими родителями… А теперь они живут в приюте. Вы наверняка видели этих детей. Их показывали по всем федеральным телеканалам, писали во всех газетах и социальных сетях. И все собирались спасти этих детей, осчастливить, защитить, помочь. Это было пять лет назад. Семья Агеевых. Мальчик с ожогами в больничной палате. Куча телекамер. Бесконечные ток-шоу. Озабоченные политики. Слушания в Общественной палате. Истерики в интернете, с требованиями защитить детей от жестокого обращения и покарать приемных родителей, и обещания усыновить «ангелочков». Ну как, вспомнили?
Думаю, с трудом вспоминается. Что-то такое было, но как-то смутно, верно? Все-таки пять лет прошло. Столько всего яркого и трагичного за эти годы мелькнуло в СМИ и на мониторах компьютеров. Митинги, выборы, Ходорковский, ПуссиРайот, болотное дело. Теперь вот Украина… Ну, я все-такие хочу вам напомнить о двух малышах, уже пять лет остающихся в приюте… Иногда мне кажется, что я последний журналист в России, помнящий о них.
А началась эта трагедия так. Весной 2009 года российские политики вдруг внезапно озаботились проблемой жестокого обращения с детьми. А как у нас решаются проблемы? Правильно, ужесточением законодательства. В тот раз тоже решили ужесточить Уголовный кодекс. В частности, его статью 156, карающую за ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего и жестокое обращение с ним. Статья эта была мертвой в силу двух причин. Во-первых, она не предусматривала лишения свободы. А раз так, то с подозреваемого как бы и взять нечего. Честные правоохранители тоже ею не интересовались за ненадобностью. Все преступления против несовершеннолетних и так в УК перечислены и довольно ясно прописаны, побои, истязания, изнасилования и т.д. А тут – что такое неисполнение обязанностей? Где такой перечень родительских обязанностей? Нету его. Разве только у педагогов должностные инструкции. С «жестоким обращением» тоже ясности никакой. В общем, хлопот много, толку мало.
И вот статью эту решили ужесточить. Сначала предложили сажать на пять лет. Но тут случилось невероятное. Неожиданно для властей гражданское общество решительно воспротивилось этой законодательной инициативе. Против поправки самым решительным и недвусмысленным образом выступили не только либералы, но и представители Русской православной церкви. Причем очень известные люди. Протоиереи Димитрий Смирнов и Всеволод Чаплин. Отец Димитрий, тогда возглавлявший синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами, назвал инициативу «сатанинским замыслом». Отец Всеволод тоже высказался хотя и с присущей ему дипломатичностью, но вполне ясно – против. К ним присоединились лидеры других традиционных конфессий — иудеи, мусульмане и буддисты. По СМИ пронесся шквал критики, авторов заподозрили в приверженности так называемой «ювенальной юстиции» в самом плохом смысле слова. А спустя пару недель федеральные телеканалы показали нам мальчика, доставленного в одну из столичных больниц. С ожогами. Малыш доверчиво лепетал, что «мама его ударила чайником». Так стартовала кампания по защите детей от жестокого обращения.
В ходе нее были нарушены все возможные законы. Интервью с ребенком записывали без согласия его законных представителей. Была нарушена тайна усыновления, врачебная тайна, его показывали, не закрыв лица, и даже фотографии в обнаженном виде публиковались. А в интернете началась форменная истерика. Граждане соревновались в изобретении изуверских казней «родителей-садистов», которые, по версии СМИ, истязали беззащитного сироту.
Я тогда трудился в газете «Известия». Мы тогда оказались единственным СМИ, обратившим внимание на творившееся беззаконие в масс-медиа.
Это теперь, спустя пять лет, уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович говорит, что в деле Агеевых «была политическая сторона». Хотя еще весной 2009 года один из врачей признался, что получил прямой приказ от высокопоставленного чиновника допустить в палату к ребенку телевизионщиков.
Кстати, о деле. Об уголовном деле. Его, разумеется, возбудили. К 2010 году оно дошло до суда, где фактически развалилось. Да-да, развалилось. Эксперты установили, что никто никаким раскаленным чайником ребенка не бил. Это был несчастный случай. Вместо обвинения в истязании и 7 лет лишения свободы Лариса Агеева была признана виновной в неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего и причинении легкого вреда здоровью и приговорена к 18 месяцам исправительных работ. А отец, Антон Агеев, был и вовсе полностью официально оправдан.
Но, не дожидаясь рассмотрения уголовного дела, Преображенский суд Москвы отменил усыновление Агеевыми обоих сирот. И вовсе не за жестокое обращение с ними, а за то, что дети не были поставлены на учет в районной поликлинике. Агеевы лечили детей в частном медицинском центре, документы были суду представлены, но на решение это не повлияло. Хотя по закону родители, в том числе и приемные, могут сами выбирать медицинское учреждение для лечения детей.
Дети оказались в приюте, а Агеевы вступили в борьбу с судебной машиной за возвращение детей. Которые никому, кроме них, оказались не нужны. Я интересовался в органах опеки, поступали ли к ним обращения, хотя бы одно от тех многих сотен людей, что писали в соцстеях о желании усыновить детей. Так вот, ни одного не было. Да и быть не могло. Нужно быть отчаянным человеком, чтобы взять в свою семью ребенка с такой биографией. Представьте, он снова получит синяк, и новые приемные родители сразу окажутся в положении Агеевых. Это ежу понятно.
Под грохот пропагандисткой кампании была принята та самая злосчастная поправка. Сажать теперь могут, правда, не на пять, а на три года. Никто и не заметил. Как говорится, при чем тут борщ, когда такие дела на кухне.
Еще одним следствием дела Агеевых стало сокращение числа сирот, устроенных в приемные семьи – в первый год на 20 процентов. Потому что, многим стало страшно попасть под кампанию. Знаете, от людей переживших сталинские времена я частенько слыхал: «В России лучше попасть под асфальтовый каток, чем под кампанию». Лишь спустя несколько лет цифры стали выравниваться, когда о судьбе Агеевых стали забывать.
Время шло, Агеевы проходили одну судебную инстанцию за другой. В их поддержку открыто выступают представители Русской православной церкви и уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Политики начинают выступать с сочувственными комментариями.
Дело в том, что начинается корректировка политики по защите прав детей от родителей. В феврале 2013 года вновь избранный на пост президента России Владимир Путин приезжает в Колонный зал Дома Союзов на съезд родителей — ярых противников ювенальной юстиции и заявляет, что государство должно вмешиваться в дела семьи только в экстренных случаях. «Каждый случай имеет свои особенности, которые надо учитывать, действовать не только решительно, но и в высшей степени деликатно, избегать холодного формализма и прилагать максимум усилий для сохранения и поддержки полной семьи», — говорит глава государства и подчеркивает, что лишение родительских прав — «это крайняя мера, это подчас тупик». А депутаты от правящей партии прямо клянутся, что ювенальной юстиции не допустят. Кое-где даже возвращают отобранных детей родителям.
Агеевы пытаются восстановиться в правах усыновителей. И вроде никто не против, ни опека, ни прокуратура, ни администрация приюта, представляющая интересы детей. Вот только закон у нас не предусматривает такой возможности. Любой биологический родитель-алкаш или наркоман – может восстановиться в родительских правах. Достаточно на полчаса убрать из холодильника бутылку водки и поставить пакет с молоком и показать холодильник инспектору из опеки. А усыновитель или опекун – нет. Будь он какой угодно замечательный.
Казус Агеевых привел к тому, что депутаты от «Единой России» даже внесли законопроект о возможности восстановления прав усыновителей. Но некоторые законопроекты, даже от правящей партии, лежат в «долгом» ящике Думы.
В апреле 2013 года Агеевы выиграли дело против российских властей в Европейском суде по правам человека. Он признал изъятие детей необоснованным и постановил выплатить семье 67 тысяч евро. Немалая сумма по меркам ЕСПЧ. Но главное – отобрание детей признано необоснованным и дело подлежит пересмотру!
Российское законодательство предусматривает пересмотр дел по решению ЕСПЧ, как по вновь открывшимся обстоятельствам. Агеевы просят Преображенский суд отменить решение об отмене усыновления детей на основании вердикта ЕСПЧ. Появляется шанс вернуть детей в семью. Но они получают отказ.
Почему? Да, кампания по защите детей от жестокости снизила обороты. Не прекращена, заметьте, а только ее ход поубавили слегка. Но зато теперь у нас принято бурно критиковать ЕСПЧ за вмешательство в наши внутренние дела… Хотя Агеевы – не диссиденты, против властей не бунтуют… Но рисковать желающих мало. С увещеванием выступает представитель РПЦ. Уж Церковь в недостатке патриотизма никто не заподозрит.
«Я не сторонник немедленного исполнения всех решений ЕСПЧ, который пытается интерпретировать международное право как прецедентное, чего не предполагалось при формировании международного права. Но в данном случае ЕСПЧ руководствуется той, как мне кажется, нормальной человеческой логикой, которой должны руководствоваться все в случаях, когда речь идет о правах родителей на воспитание ребенка», — заявил ИТАР-ТАСС протоиерей Всеволод Чаплин, комментируя ситуацию. «Надеюсь, что к этой и подобным ситуациям наше общество и государство будут проявлять максимум внимания, подробно обсуждая все, что происходит», — сказал священник.
Новый уполномоченный по правам человека Элла Памфилова, облеченная доверием главы государства, сразу после назначения публично обещает помочь семье и направляет в Верховный суд ходатайство в поддержку кассационной жалобы Агеевых на отказ судов пересмотреть дело об отмене усыновления детей на основании решения ЕСПЧ. Казалось бы, теперь вопрос решится наверняка положительно.
Но вот на прошлой неделе Верховный суд отказывает и новому омбудсмену. Это ее первое серьезное поражение. Верховный суд отказался пересмотреть дело. Отказался вернуть сирот приемным родителям.
Остается последний, совсем призрачный шанс – обращение в Президиум Верховного суда. Если и он откажет, двое сирот будут обречены провести детство в приюте.
